книги

Пользуясь случаем, хочу еще раз сказать "спасибо" всем моим прекрасным советчицам. Благодаря вам у меня ВСЁ ЕЩЁ ЕСТЬ ЧТО ЧИТАТЬ. То есть, в промежутках между рекомендованными вами книгами я читаю нон-фикшн и даже, о ужас, философию (сказал бы мне кто, что я буду делать это по доброй воле), но список художественной литературы я пока черпаю отсюда.

Посоветуйте мне что-то почитать, пожалуйста. Важные критерии:

1. Книга с хорошим литературным, но не усложнённым языком (условно говоря, Эко не тот автор, который мне сейчас нужен).

2. Правдоподобный, но позитивный финал.

3. Минимум насилия.

4. Если в книге присутствует девочка или женщина протагонистка и она описана как живой человек, а не женственная вундервафля, вообще рай.

запись создана: 13.01.2017 в 04:39

@темы: Книги, ЕжеДневник, Злая феминистка

---

вот интересно...

Я сейчас буду писать про загогулины восприятия.

Мне не нравятся Толстой и Достоевский. То есть - не отзываются. Совсем. Я вряд ли буду читать их ради удовольствия чтения, они меня не радуют, не насыщают душу. Более того, их так называемые "зрелые" вещи вызывают у меня неуклонное раздражение от ощущения, что меня поучают, наставляют и вообще всячески просветляют. Не хочу. Не говоря уже о том, что меня часто поташнивает от продвигаемых авторами ценностей.

У меня нет ощущения контакта с ними - диалога человек-человек. Есть они, гуру, а есть читатель - он или просветлится или нет.

А с Бёллем, например, есть ощущение контакта. И с Льюисом (хотя, вроде, его Нарния ужасно морализаторская, но я, читая, просто погружаюсь в счастливое состояние ожидания чуда). И с Толкином (там меня накрывает ожиданием приключения и странствия). И с Чеховым, кстати, есть. Что вот мы сидим и говорим о человеческом, что они приходят и делятся со мной: "Смотри, я вот так думаю и вот так воспринимаю, и вот такая тут история". С ними, с этими авторами, с которыми у меня случается разговор, мне не обязательно быть согласной.

Мне раньше не приходило в голову смотреть на книги с этой стороны - со стороны разговора-с-автором. Со стороны того, получается ли он у меня или нет. Потому что вот прямо в процессе написания я поняла, что есть одна книга Толстого, которую я перечитывала даже. "Детство". А ещё "Отрочество". С этими книгами у меня случился разговор. С мальчиком и подростком, с которыми было вот так.

Незаконченная мысль... Пусть пока такой и останется.

@темы: Книги, Мысли вслух

---

грустно

Как обидно понимать, что в 1969 году в Швеции фильм о Пеппи сняли не в пример лучше, чем в Союзе в 1984. В Советском хороши только песни Камбуровой. Остальное - ужасно. Пеппи-блондинка (которая играет терпимо, а местами - хорошо, но ужасно неровно), совершенно невыразительные Томми и Аника, да и другие дети. Отдельно печалят убогие попытки "делать трюки", когда подмена актера каскадером - очевидна, а "драки" попросту скучны.

@темы: Грустное, Книги

---

Один день в Древнем Риме

Прочла книгу "Один день в Древнем Риме" Альберто Анджела.

Рискну рекомендовать - написано действительно интересно, но без зауми. Историку послужит в качестве легкого чтения (приятного, хоть и без "открытия америк"), да и всем остальным будет небесполезно. Сразу предупреждаю, что книга не детская. Упоминания секса и насилия детектед. Впрочем, думаю, что можно и с ребенком почитать отрывки из книги, не касающиеся всяческих невозрастных тем.

Относительно некоторых упоминаемых реалий, у меня есть вопросы. Но, судя по достаточно качественной проработке материала в принципе, и эти реалии взяты не с потолка.

Аннотация автора.

Как жили древние римляне? Что происходило каждый день на улицах Рима? Мы все хотя бы один раз задавали себе подобные вопросы. Эта книга призвана на них ответить.
На самом деле очарование Рима невозможно описать. Его можно только ощутить — всякий раз, когда осматриваешь археологический памятник римской эпохи. К сожалению, пояснительные таблички и существующие путеводители в большинстве случаев предлагают лишь самые общие сведения о повседневной жизни, сосредоточиваясь на архитектурных стилях и датировках.
Но есть один трюк, помогающий вдохнуть жизнь в места археологических раскопок. Присмотритесь к деталям: стертые ступени лестниц, граффити на оштукатуренных стенах (в Помпеях их великое множество), колеи, выбитые повозками в каменных мостовых, и потертости на порогах жилищ, оставленные не дошедшей до наших времен входной дверью.
Если вы сосредоточитесь на этих подробностях, неожиданно руины вновь наполнятся биением жизни и вы "увидите" тогдашних людей. Именно так и была задумана эта книга: рассказ о Великой истории с помощью множества малых историй.
За многие годы телевизионных съемок памятников римской эпохи — как в черте самого Рима, так и за его пределами — я неоднократно наталкивался на жизненные истории и любопытные подробности времен императорского Рима, позабытые в веках и вновь открытые археологами. Всплывали особенности, привычки, курьезы повседневной жизни или общественного устройства ныне исчезнувшего мира… То же самое происходило во время бесед с археологами, при чтении их статей или книг.
Я понял, что эти ценные сведения о римском мире почти никогда не доходят до людей, оставаясь "в плену" специальных изданий или археологических памятников. Вот я и попытался изложить их.
Эта книга призвана оживить руины древнего Рима с помощью рассказа о повседневной жизни, отвечая на самые простые вопросы: что чувствовали прохожие, шагая по улицам? Как выглядели их лица? Что видели горожане, выглядывая с балконов? Какова на вкус была их пища? Какую латынь мы бы услышали вокруг себя? Как освещали храмы на Капитолийском холме первые лучи солнца?
Можно сказать, я навел объектив телекамеры на эти места, чтобы показать, как они могли выглядеть две тысячи лет назад, чтобы читатель ощутил себя на улицах Рима, вдыхая их разнообразные запахи, встречаясь взглядом с прохожими, заходя в лавки, дома или в Колизей. Только подобным образом можно понять, что на самом деле значило жить в столице империи.
Я живу в Риме, и поэтому мне легко было описывать, как солнце в течение дня по-разному освещает улицы и памятники, или самому посетить места археологических раскопок, чтобы подметить множество мелких подробностей, которые я привожу в своей книге, в дополнение к собранным за годы съемок и репортажей.
Естественно, сцены, которые будут разворачиваться перед вашим взором во время этого визита в древний Рим, не плод чистой фантазии, а, как уже говорилось, непосредственно основываются на результатах исследований и археологических открытий, лабораторных анализах находок и скелетов или изучении античной литературы.
Лучший способ упорядочить все эти сведения — расположить их в виде описания одного дня. Каждому часу соответствует определенное место и персонаж Вечного города с его занятиями. Так постепенно разворачивается во времени картина повседневной жизни в древнем Риме.
Остается лишь последний вопрос: зачем вообще нужна книга про Рим? Затем, что наш образ жизни является продолжением римского. Мы не были бы собой без римской эпохи. Только подумайте: обычно римская цивилизация отождествляется с лицами императоров, марширующими легионами и колоннадами храмов. Но ее настоящая сила в другом. Эта сила позволила ей просуществовать в течение невообразимо долгого времени: на Западе более тысячи лет, а на Востоке, хотя и с некоторой внутренней эволюцией, приведшей от Константинополя к Византии, еще дольше, более двух тысячелетий, почти до самого Возрождения. Ни один легион, ни одна политическая или идеологическая система не смогли бы обеспечить подобного долголетия. Секрет Рима заключался в его повседневном modus vivendi, способе существования: способе строить дома, манере одеваться, есть, взаимодействовать с другими людьми в семье и вне ее, подчиненной четкой системе законов и общественных правил. Этот аспект остался в целом неизменным в течение веков, хотя и претерпевал постепенное развитие, и позволил римской цивилизации просуществовать столь долго.
Да и канула ли в прошлое та эпоха на самом деле? Ведь Римская империя оставила нам не только статуи и великолепные памятники. Она оставила нам и "программное обеспечение", поддерживающее наше каждодневное существование. Мы используем латинский алфавит, — а в интернете им пользуются не только европейцы, но и весь мир. Итальянский язык происходит от латыни. В значительной части от него же происходят испанский, португальский, французский и румынский. Огромное множество английских слов тоже имеют латинские корни. И это не говоря уж о правовой системе, о дорогах, архитектуре, живописи, скульптуре, которые без римлян не были бы такими, как есть.
По сути, если задуматься, большая часть западного образа жизни есть не что иное, как развитие и продолжение римского образа жизни. Как раз такого, какой мы бы могли видеть на улицах и в домах Рима императорской эпохи.

Я попытался написать такую книгу, которую сам бы хотел найти в книжном магазине, чтобы удовлетворить свое любопытство в отношении жизни в древнем Риме. Надеюсь, мне удастся удовлетворить и ваше любопытство.

Итак, перенесемся в римский переулок в 115 году нашей эры, в правление императора Траяна, когда Рим, по моему мнению, переживал эпоху наивысшего могущества и, возможно, наивысшей красоты. День как день. Скоро рассветет….

Скачать можно тут.

@темы: История, Книги

---

Антиутопии в моей жизни и День защиты детей

Когда то давно я писала в этом дневнике, что "книга нравится" - это для меня скорее эмоциональная, чем интеллектуальная категория. Это создает определенные сложности в чтении так называемой серьезной литературы. Она просто не рассчитана на успокоение нервной системы или эмоциональное поглаживание (это не значит, что люди в этом не нуждаются, просто у "серьезной литературы" противоположная задача, реализуемая более или менее талантливо). Писатели, претендующие на то, что поднимают какие-то острые темы, в массе своей совершенно беспощадны. И в достаточно большой степени это относится к тем из них, кто работает в жанре антиутопии. Мне не приходилось читать серьезные литературоведческие исследования этой темы - так что, возможно, я "открываю Америку" и "изобретаю велосипед", но голоса в голове заставляют меня шнырять сейчас у меня есть потребность изобрести и открыть.

Как мне кажется, антиутопии (по замыслу авторов) должны работать примерно так: человек читает, ужасается, потом осознает, что ему до участия в его собственной антиутории - шаг вперед. И делает шаг, а то и пару шагов назад, чтобы антиутопия оказалась подальше. Впрочем, непонятно, срабатывает ли это хоть немного - кажется, Брэдбери в свое время говорил, что у него есть ощущение, что современная жизнь просто напрямую списана с его книг. Причем самых неприятных из них. Тем не менее, антиутопии пишут, и лично для меня самыми жуткими из них оказываются, как правило, те, что сильнее всего похожи на наш мир. Антиутопии, которые строятся на том, что человечество в каких-то своих неприятных проявлениях "сделало шаг вперед".

Сейчас я работаю в книжном магазине, и недавно меня угораздило снять с полки книгу Нила Шустермана "Беглецы". Мне трудно оценить ее литературные достоинства, но она заставила меня пережить определенное этическое потрясение, и да, я хочу поговорить об этом.

Не знаю, приходилось ли вам в детстве пережить страх того, что родители от вас откажутся. В моем детстве отец несколько раз говорил мне, что если я буду "так себя вести", то меня "отдадут в детский дом" или "отвезут на вокзал и продадут цыганам". Я в тот момент была еще в том возрасте, когда информация воспринимается некритично, то есть - если папа говорит, что со мной можно так поступить, значит, действительно со мной могут так поступить. Это очень страшно. Правда. Потом рациональное понимание того, что, скорее всего, ничего подобного с тобой не сделают, вытесняет страх куда-то в подсознание. Но мне пришлось столкнуться с тем, что он никуда не уходит: если готовность "отдать" тебя уже была озвучена, значит, проблема не в том, что тебя не хотят отдавать. Подсознание, как оказалось, уверено в том, что если бы "у них" была такая возможность, тебя обязательно бы отдали.

Что чувствуют дети и подростки, от которых в действительности, а не только на словах отказались родители, мне даже представлять не хочется, настолько это жуткое ощущение. Правда в том, что в нашем мире, где живем мы с вами, ежедневно родители отказываются или выражают готовность отказаться от своих детей. Причин для отказа может быть множество: плохое поведение, плохая учеба, правонарушения, драки, хулиганство, непослушание, употребление наркотиков или алкоголя, сексуальная ориентация, отказ посещать церковь (или желание посещать другую церковь, не такую как у родителей) и много чего еще. Многие родители до сих пор воспринимают своих детей как собственность - и владелец считает себя в праве обойтись со своим имуществом по своему усмотрению. Закон утверждает, что ребенок - не собственность, это человек. Но многих такая постановка вопроса раздражает. Многие согласны с тем, что если ребенок ведет себя как-то "не так" родитель имеет право от него отказаться.

Мир, описанный Шустерманом, делает только маленький шаг вперед - в этом мире родители по закону могут отказаться от своего ребенка. И отправить его "на разборку" в "заготовительный лагерь". Говоря прямо - отдать на органы. Юридически это не считается убийством, поскольку гарантируется, что все 100% материала будут жить, их распределят между нуждающимися. Конечно, чаще всего "на разборку" отдают "трудных" подростков, но это не обязательно.

Это страшно, страшно до тошноты. Потому что это не история про донорство - по крайней мере, я не нашла в книге попытки дискредитации идеи донорства. Это история про то, что люди чудовищно циничны в своем желании делить мир на "достойных" и "недостойных", про то, что между тем, чтобы отказаться от человека, и тем, чтобы отправить его "на разборку" ужасающе маленькое расстояние. Про то, что политики, полиция, обыватели, религиозные деятели всех мастей и конфессий могут быть удивительно единодушны в легализации, завуалировании и прикрывании самых омерзительных вещей. Про то, что риторически можно оправдать все, что угодно. Про то, как люди видят кошмар - но молчат, и ничего с этим не пытаются сделать.

Сперва хочется сказать: "Нет, такого не может быть, люди не могут быть такими уродами", - но, если честно, понимаешь, что могут и еще как. Что сейчас в реальном мире детей и подростков продают за бесценок, заставляют заниматься проституцией, выгоняют из дому - перечисление займет слишком много места. Расстояние между тем и этим миром куда меньше, чем мне хотелось бы.

Большинство из нас, на самом деле, мало что может сделать с этой ситуацией. Можно пожертвовать денег организациям, которые борются с бесправием детей. Можно лишний раз подумать головой прежде, чем начнешь ругать "правозащитников с их ювенальщиной". Но есть еще кое-что, что вполне по силам каждому из нас. Книга Шустермана заставила меня понять, что угрозы "бросить плохого ребенка" оставляют страшные раны в душе. Они не излечиваются со временем - только уходят в глубину. И многие из тех, кому угрожали, что "отдадут", если "будешь так себя вести", потом по инерции применяют к своим детям этот подлый прием. Пожалуйста, не нужно так делать. Никогда.

@темы: Грустное, Книги, Мысли вслух, Жизнь

---

смирение

Христианство и ислам воспитывают в детях смирение и терпение - потому что только смиренный и терпеливый человек в семь лет способен пережить все эти сюсюканья авторов детских религиозных книжек. "Мои маленькие читатели" - "Мои умницы" - "Наши маленькие христиане/мусульмане" - "Скажите "Амин" деточки". Ужасно. Неужели авторы этих книг не понимают, что даже в семь лет такое обращение уже бесит? Меня, помню, бесило.

Это я читаю книжку "Ислам для детей".

@темы: Книги, Мысли вслух

---

Работа в книжном как бы навевает

08.03.2011 в 14:34

Пишет  Jess_nata:

Лучшая социальная реклама, которую я видела

(автор - Анастасия Горбунова)

@темы: Книги

---

Хроноп-хроноп...

ХРАНЕНИЕ ВОСПОМИНАНИЙ
Чтобы сохранить свои воспоминания, фамы обычно бальзамируют их: уложив воспоминанию волосы и характерные признаки, они пеленают его с ног до головы в черное покрывало и прислоняют к стене в гостиной с этикеткой, на которой значится: "Прогулка в Кильмес" или "Фрэнк Синатра".
У хронопов не так: эти рассеянные мягкие существа позволяют воспоминаниям носиться с веселыми криками по всему дому, и те бегают между ними, а когда одно из них запутается в ногах, его нежно гладят, приговаривая: "Смотри не ушибись" или "Осторожней на лестнице". Поэтому в доме у фамов порядок и тишина, в то время как у хронопов все вверх дном и постоянно хлопают двери. Соседи вечно жалуются на хронопов, а фамы, сочувственно кивая, спешат домой, чтобы посмотреть, все ли этикетки на месте.

Чувствую себя хронопом...

@темы: Книги, Цитаты

---

сформулировалось.

В литературе я люблю не хорошие или плохие книжки, а что-то близкое душе. Мне может не понравиться книга безусловно хорошая (я даже могу признавать, что она хорошая, но "нравится" и "люблю" для меня - эмоциональный, а не интеллектуальный критерий). Кстати, мне может мимолетно понравиться и совершенная жвачка для мозгов. Правда через год я не вспомню ни об авторе, ни о сюжетных коллизиях, ни о факте существования книжки.
Я не могу сказать, что люблю хэппи-энды, где все непременно счастливы. Но я люблю, когда история заканчивается "правильно". Где - опять же - точка равновесия этой "правильности" я объяснить не смогу. Но она есть. Когда умирает герой гомеровского мифа или погибают герои Артурианы - это не вызывает у меня мучительного отторжения. "Улав, сын Аудуна" не заканчивается счастливо. Но я люблю эту книгу. Люблю "Доктора Живаго" и "Над пропастью во ржи".

@темы: Книги, Мысли вслух, Наблюдения

---

Хроники Нарнии

Хроники Нарнии - очень жестокая сказка. Когда ты был - или была - королем или королевой, каково вернуться в военную Англию, ходить в школу, по карточкам получать продукты. Те, кто были королями или королевами Нарнии, навсегда будут королями и королевами Нарнии... Жестоко. Куда хуже, чем возвращение с игры.
Как-то не думаешь об этом, когда тебе 9 лет, и впереди еще больше трети одной книжки и второй том впридачу. А сейчас... сейчас я куда лучше понимаю Сьюзен. Если все время твердить себе, что это была игра, глупая и смешная детская игра, и не было у тебя ни без промаха бьющего лука, ни волшебного рога, если напоминать, что ты восседала не на троне в Кэр-Паравале, а в лучшем случае - в красивом кресле в госиной старого профессора - тогда еще, пожалуй, можно как-то выжить. Можно начать улыбаться и танцевать на школьных вечерах. Тогда будет немного - но все же легче.

@темы: Кино, Книги, Мысли вслух

---

11 сентября, по следам Lyta

Информация о путче 11 сентября в Чили

Отрывок из поэмы Е. Евтушенко "Голубь в Сантьяго"

При слове "Чили" возникает боль.
Проклятье - чем прекраснее страна,
тем за нее становится больней,
когда враги прекрасного - у власти.
Прекрасное рождает зависть, злость
в неизлечимых нравственных уродах
и грязное желанье - обладать
хотя бы только телом красоты -
насильникам душа неинтересна.
Вернемся в Чили, в семьдесят второй.
Я жил тогда в гостинице "Каррера",
напротив президентского дворца.
Как противоположные слова,
Альенде и дворец не совпадали.
Со многим президент не совпадал
и, что всего, наверное, опасней, -
с засевшим в обывательских умах
понятьем, что такое президенты,
и был убит несовпаденьем этим.
Альенде был прекрасный человек.
Быть может, был прекрасный
даже слишком.
Такого "слишком" не прощают люди,
которым все прекрасное - опасно.
Боятся, если кто-то слишком умный,
прощают, если кто-то слишком туп.
Альенде был умней своих убийц,
но он умен был не умом тирана,
который не побрезгует ничем,
Альенде погубила чистоплотность,
но только чистоплотные бессмертны,
и, мертвый, он сильнее, чем живой.
Когда к нему явились "леваки"
и положили список - десять тысяч
тех, кто расходу сразу подлежит
(и, кстати, среди них был Пиночет), -
сказал Альенде:
"Расстрелять легко.
Но если хоть один, а невиновен?
Мне кажется - еще ни я, ни вы
не обладаем даром воскрешенья.
Нельзя с чужою жизнью ошибаться,
когда, ошибшись, воскресить нельзя".
"Самоубийство! - закричал "левак",
пропахший табаком и динамитом. -
Не будем убивать - убьют всех нас!
Один процент ошибок допустим.
Не делают в перчатках революций".
"Как видите, на мне перчаток нет,
но в чистоте я соблюдаю руки.
Самоубийство - в легкости убийств.
Самоубийцы - все тираны мира.
Таким самоубийством я не кончу.
Сомнительны и девяносто девять
процентов справедливости, когда
один процент преступного в них вкрался.
На правильной дороге кровь невинных
меняет направление дороги,
и правильной она не сможет быть", -
спокойно отвечал ему на это
в своей дешевой клетчатой рубашке,
с лицом провинциала-фармацевта,
уверенного в собственных лекарствах,
товарищ президент, так непохожий
на свой портрет в парадном фраке
с лентой,
с действительно правдивой только лентой,
с той честной лентой, где ни капли крови,
в которой его можно упрекнуть.
Но "леваки" не слушали Альенде,
романа "Бесы" тоже не читали.
Левацкий доморощенный террор
лицом социализма стал казаться,
пугавшим обывателей лицом.
Раскалывалось все.
В кинотеатры
входили люди вежливо, едино,
но стоило Альенде появиться
в документальных кадрах на экране,
как половина зала в полутьме
свистела, выла, топала, визжала,
а половина хлопала так сильно,
что я бессилья признак ощутил.
Включался свет, и сразу выключалась
борьба, что разгорелась в полутьме.
Все неясней при полном освещенье.
Все в жизни там ясней, где все темней.
Я видел митинг около дворца,
где света было тоже многовато
для выясненья точного - кто с кем.
Свет создан был во мгле прожекторами
и факелами, взмывшими в руках,
но даже руки площади огромной -
не руки всех.
Есть руки про запас,
готовые к предательствам, убийствам.
Такие руки, если час не пробил,
и кошелек могут гладить, и детей,
и даже аплодируют вовсю
своим грядущим жертвам простодушным,
как будто выражают благодарность
за то, что те дадут себя убить.
Альенде был оратором неважным,
лишенным артистичности обмана,
в который так влюбляется толпа,
когда она обманутой быть хочет.
Обманывать Альенде не хотел
ни площадь, ни страну: себя - пытался,
когда он слишком часто говорил
в той речи, неминуемо предсмертной,
о верности чилийских генералов,
стараясь эту верность им внушить.
Они стояли за его спиной
с мохнатыми руками - наготове
и для аплодисментов и предательств.
А площадь к небу факелы вздымала,
их из газет сегодняшних скрутив,
и вдруг увидел я в одной руке,
подъятой ввысь во славу президента,
его тихонько тлеющее фото
с каемкой пепла черно-золотой,
как в траурной сжимающейся рамке.
Вот рамка сжалась, и лицо исчезло.
Я вздрогнул - стало мне не по себе,
хотя живой Альенде на трибуне
еще стоял, но с отблеском тревожным
тех факелов, начавшихся в очках...
А после площадь сразу опустела,
лишь в полутьме, сколоченная наспех,
поскрипывала мертвая трибуна,
лишь городские голуби блуждали
по пеплу бывших факелов толпы,
в него с опаской клювы опуская,
как будто что-то в нем найти могли.
Один из этих голубей, быть может,
ко мне на помощь прилетел в Москву?
Внутри большой истории Земли
есть малые истории земные.
Их столько, что историков не хватит.
А жаль.
Самоубийственно все знать,
но и незнанье как самоубийство,
лишь худшее - трусливое оно.
Жизнь без познанья - мертвая трибуна.
Большая жизнь из жизней состоит.
История есть связь историй жизней.

Всю поэму можно прочесть тут. Говорят, что многих она спасла от самоубийства.

@темы: Для памяти, Книги, стихи